Умер капитан интеллектуальной игры «Что? Где? Когда? » Михаил Юрьевич Смирнов
Светлая память Михаилу. Еще в августе мы не раз общались, договаривались, как я передам ему свежую книгу.
Когда в 2011 году я ехал через Москву в Казань на Кубок мира по шашкам, Михаил встречал меня на Киевском вокзале. По дороге разыграл. Мы проезжали мимо невзрачного здания, показывая на него он сказал:
— Достопримечательность Москвы — Хамовнический суд… здесь судили Ходорковского
Писал он предисловия и к моим книгам 17 — 18 годов издания.
Смирнову всегда можно было позвонить и услышать от него доброе слово. Михаил участвовал в моих проектах на Полтавскую и Черкасскую области, присутствовал, когда выступал его друг Ян Бруштейн … просто не верится … а вчера все валилось из рук … не мог понять причины.
«НЕ ДОЖДЕТЕСЬ!»
/последнее интервью со Смирновым/
— Михаил, журналист — это профессия или образ жизни?
— Журналист — это, скорее, образ жизни. Потому что, если это только профессия, то из нее люди быстро уходят.
Уточнение — существует два типа журналистов: «пишущие» и «не пишущие». Последние занимаются административной работой: верстают, организуют, проверяют и т. д. Так вот, «пишущие» — это основа профессии. И очень тяжелая работа, связанная со сроками, которые постоянно «горят», с маленькими заработками, ненормированным рабочим днем, проблемами в семье, ощущением «ненадежности бытия». Так что, заниматься этим долго, тем более — всю жизнь, можно, но только если ты действительно этим живешь.
— «Ради нескольких строчек в газете»? — как в строке известной в свое время советской песни …
— «Да нет, ради нескольких строчек» не стоит и суетиться — если уж работать и не спать сутками, то только ради получения материалов для крупных публикаций: очерков, репортажей. А несколько строк можно получить и по телефону …
— И как Вы пришли ко всему этому? Много профессий перепробовали до журналистики?
— Объективно — только две: профессиональный спортсмен-борец (в армии служил в спортивной роте) и … слесарь. А реальность такова: в детстве посмотрел фильм «Журналист», который мне очень понравился и запомнился. Так что, после службы в армии, когда мои друзья, которые учились на подготовительном отделении журфака МГУ, заверили, что поступить на факультет журналистики, вроде, не сложно (в действительности, это не так, но все же, уговорили), я оставил третий курс института стали и сплавов — и подал документы на заочное отделение факультета журналистики. Поступил …. о чем нисколько не жалею.
— Борьба не стояла на первом месте? Пожалуй, со спортом трудно было расставаться?
— Нет. Борьба, как ни странно, на первом месте не стояла. Довольно рано понял, что карьера профессионального спортсмена — не для меня. Хлеб это тяжелый, неблагодарный и очень ненадежный. На самом деле это было хобби, которое помогало в жизни — в частности, в армии. И, если объективно, природных данных для вхождения в спортивную элиту у меня не было. Итак, расстался с большим спортом спокойно — приоритеты и интересы со школьных лет скорее находились в интеллектуальной области.
— «Придут великолепные дублёры. Дай Бог им лучше нашего сыграть »?
— Не совсем так. Те, кто придут, будут объективно лучше. Но то, что делали мы, — делали только мы, которые тоже в свое время пришли на смену. Здесь сравнения необъективны: например, человек, который изобрел колесо, был намного талантливее и интереснее создателей атомной бомбы. Как говорится: небо большое и под ним найдется место всем мастерам.
— Простите за острый вопрос: приходилось ли, будучи журналистом, кривить душой?
— Нет. В свое время для себя решил, что никогда делать этого не буду. И пока удается. Кстати, «продажная журналистика», на мой взгляд, это только образ. Потому что у журналиста ничего, кроме имени, нет. Вот недавно ушел из жизни Николай Кривомазов — блестящий журналист, прекрасный человек. В свое время он, желая сделать карьеру (парень из Красноярска, который пробился в «Комсомолку», хотел перейти в главную газету СССР — «Правду»), по «просьбе» из ЦК КПСС написал статью «Рагу из синей птицы», — «наехав» на« Машину времени ». на концерте которой он не был и, соответственно, использовал лишь материалы, которые ему дали. Впоследствии он сделал карьеру и даже стал ответственным секретарем « Правды », издавал очень интересные журналы. Он действительно был хорошим человеком. Но та самая минутная слабость запятнала его профессиональное имя. В своей книге Макаревич увековечил Колю Кривомазова так, что не дай Бог такого увековечения … после того его почти никто не воспринимал всерьез! Поэтому я никогда не кривил душой. Бывало, уходил из издания, но того, что называется «серпом по выражению лица» — не писал никогда.
— Часто бывало так, что сроки искажали качество материала? Приходилось ли писать о том, что не интересно, к чему не лежит душа?
— Роман, но это же — профессия! Если качество материала низкое, его пропустят в редакции. А «не лежит душа» — это не разговор: мое дело — интересно рассказать о чем-то. А «лежит» или не «лежит» — это вопрос второстепенный. Если то, о чем я пишу, не соответствует моим базовым моральным ценностям, я так и напишу. Или сразу откажусь, еще на стадии получения задания. Факт остается фактом — «продается» только отношение автора к теме …
— Когда можно считать себя журналистом? Не тогда ли, когда состоялась первая публикация?
— Нет. Ты или считаешь себя журналистом или нет. А публикации — это все мимолетное … только музыка вечна. Если то, что ты пишешь, читают, принимают в редакциях, то ты — журналист. И еще — если платят гонорары, то ты — точно журналист!
— То есть писать, в первую очередь, ради денег, а не ради души?
— Совсем нет. Для души ты рассказываешь что-то новое и свое отношение к этому новому — вот главное требование к пишущему человеку. Если ты действительно хочешь этим заниматься, то все остальное — гонорары, уважение читателей и профессионалов — придет само по себе. Когда этого желания нет, то не стоит этим и заниматься. То есть «если можешь не писать — не пиши».
— Мудро. Спасибо. Скажи, пожалуйста, существует ли в журналистике дружба и не разбавлена ли она конкуренцией среди коллег по цеху?
— Конечно, нет. Впрочем, как и конкуренция. Если я пишу сейчас в основном об алкогольных напитках и автомобилях, то какую конкуренцию я могу составить «финансовым» или модным «электронным» журналистам? Никакую! Кроме того, даже в сферах «моих» интересов существует большое количество тем, на которых больше знаются мои коллеги. И когда у меня возникают вопросы — я к ним обращаюсь. Так же, как и они ко мне. Так что, конкуренция в журналистской среде — это, скорее, административные амбиции или личная неприязнь.
— Ты командный игрок? Или предпочитаешь делать все самостоятельно?
— Командный. И у меня получается создавать команды для решения задач — как творческих, так и производственных. Ведь, в принципе, только одно дело всегда необходимо делать самому — делать детей (улыбается)! Остальное — все же легче в команде …
— Делать детей — это ведь тоже, в идеале, команда из двух. Или я пропустил новые веяния периода клонирования овцы Долли?
— Согласен, для двоих. Но не трех и более …
— Да, сыновья полков уже не в моде. Борьба научила бороться, просчитывать варианты, идти к достижению своей цели через «не могу»?
— Не совсем. Борьба учит, разве что, приемам. А во всем остальном — раскрывает твои особенности характера. Есть ли у тебя склонность просчитывать ходы, хватает ли тебе упорства идти «через не могу»? Лучше выяснить это заранее, еще на ковре, чем потом в жизни …
— Соперник на татами — это соперник, коллега или, что греха таить, в глубине души — враг, которого надо победить любой ценой?
— Это — «объект», который вне татами может быть кем угодно: другом, врагом, чаще — просто знакомым. В борьбе нет времени для рефлексии — задумался, значит проиграл.
— Но, думает борец перед выходом на татами?! Вот как Карелин мог проиграть четвертую Олимпиаду ? — (извиняюсь за дилетантский подход) — Он что, себя исчерпал? Слышал версию, что его осудили.
— До выхода на татами пытаешься ни о чем не думать — иначе перегоришь эмоционально. А Карелин тогда мог выиграть Олимпиаду, но этого не произошло, потому что, скорее всего, он потерял внутреннюю цель. Подсознательно он не нашел для себя ответа на вопрос — зачем ее выигрывать? Хотя искренне хотел.
— Бывало, что и мне не хотелось играть, но, поскольку нужно было, то хоть и без удовольствия, ремесленнически, но я играл и выигрывал.
— Тебе не хотелось играть турнир или игру. А играть — хотелось … ИГРАТЬ — это в целом заниматься шашками. А играть шашечный турнир или игру — это уже частности. Может и не хотеться … И потом — играть с удовольствием — это только выигрывать! Сам процесс может и не доставлять удовольствие. А вот результат …
— Трудно представителю индивидуального вида спорта быть лидером, капитаном?
— Это либо дано, либо не дано. Свойства личности, как цвет глаз. Замаскировать можно, а вот подделать уже никак не получится.
— Капитан не всегда лидер?
— Всегда. Возможно, скрытый, но всегда!
— Первая игра в элитарном клубе шла в одни ворота?
— Команда была объективно сильнее ожиданий группы. Соответственно, и вопросы были «для новичков».
— Согласен, помню ту игру. Тогда играла вся команда, показав небывалую сыгранность! Или это со стороны так представлялось?
— Просто тогда еще не дошло до личных амбиций игроков, которые позже приходилось преодолевать.
— Хороший капитан в «Что? Где? Когда? » — это всегда хороший игрок?
— В общем-то, да. Но полный ответ займет страниц двадцать.
— Кто из, по-настоящему, хороших капитанов запомнился?
— Андрей Каморин. Витя Сиднев.
— Блинов — хороший капитан?
— А вот я даже и не знаю. Может еще не сформулировал … за столько лет. Для этого состава команды — хороший! А вообще — не знаю.
— О Козлове не спрашиваю. А вот насчет капитана команды, где играли Бурда и Вассерман, — мне интересно.
— По-моему, там командовал Виктор Морозовский? Забыл уже.
— Возможно, Мороховский?
— Да, именно так.
— Помню, как тренер этой команды (Виктор Байрак) читал нам лекцию, рассказывал, как в команде распределяются функции. Это было в Одессе.
— Вообще, функции игроков в команде — это попытка решить задачу квадратуры круга. На мой взгляд, такое распределить невозможно, разве что, только подбором личностей.
— Попытка практику подогнать под теоретические постулаты?
— Точно. Кстати, выгодное дело.
— «Что Где Когда» большое место в Вашей жизни занимает?
— Не очень. Это игра, хобби, интересный круг общения.
— Не как у Друзя. Кстати, дала ли эта игра верного друга, скажем?
— Друзья — это такая редкость, что случается реже, чем счастливый брак, который дается, как известно, с небес … Игра дала много хороших знакомых и друзей. А это иногда важнее …
— Согласен. Еще такой вопрос: откуда любовь к баранине?
— Наверное, от монголо-татарских предков. По семейному преданию, в роду были баскаки. А по другой ветке — казаки. А в казаках и иудеи были в свое время …
— Какое ваше жизненное кредо?
— «Не дождетесь!»
— Наш человек!
— А то … … ведь иначе остается только сесть — и умереть …
— Отношение к женщине : может ли она быть другом?
— Настоящая женщина, как минимум — друг. А еще — Человек! И иногда даже больше, чем человек.
— Думаю, в жизни каждого настоящего мужчины хоть раз встречается и настоящая женщина?!
— Главное (улыбается), чтобы жена об этом не узнала …
— Ну, хорошо, а жена может быть настоящей?
— Может, но только если ты сам занят Большим Делом, а не исключительно тем, «чтобы всего в доме было много».
— Логично. Что ж, спасибо, Михаил, и удачи во всем! А еще — большое спасибо за ваши бесценные советы.
В некоторых вопросах с Михаилом Юрьевичем можно было не соглашаться, но разные мнения никогда не мешали нашему искреннему общению и взаимному уважению. Интервью в чем-то сродни с пинг-понгом. Разница в том, что здесь нет соперников; соответственно, нет цели выиграть. Мячик — вопрос перебрасывается на сторону оппонента лишь для того, чтобы ему было удобно его вернуть.
Спасибо, дружище Михаил, за то, что ты был!
Интервью брал Роман Котляр
